Горький и Толстой

Результаты трудов Максима Горького как великого писателя во всем их значении для русской культуры и общественного развития, а также их место в богатой истории завоевания гения человека, к сожалению, стали ясны не так скоро, как хотелось бы писателю.

Но все же сорок лет творческой и литературной деятельности – это довольно большой срок. Когда человек, отдает столько лет своей жизни одному делу, он, оглядываясь назад, видит ту извилистую тропу, чьи преграды уже воспринимаются как история, имеющая богатый и ценный смысл. Горький желал утвердиться не только для других, но и для себя. Он чувствовал непреодолимую потребность самостоятельно понять и поведать другим, чем, собственно, и была его творческая жизнь.

Знакомство Горького с Толстым

Личное знакомство двух гениев состоялось спустя одиннадцать лет после первой неудачной попытки Горького в Ясной Поляне. Это произошло в 1900 году в Хамовниках. После визита они сразу обменялись письмами. Лев Николаевич писал Горькому, что очень полюбил его, как друга, да и в дневнике Толстого была сделана запись, где он охарактеризовал своего нового друга как «настоящего человека из народа».

То ли сам Горький удачно разыграл такую роль, то ли его представления об истинном народе совпали с мнением Толстого, но при этом отличались от представлений Чехова. Однако Толстой по каким-то причинам признал за своим новым знакомым подлинное народное происхождение, в котором Максиму Горькому так часто не доверяли такие народники, как Меньшиков или Михайловский.

Это не помешало Льву Николаевичу неоднократно повторять своему другу, что у него мужики разговаривают слишком умно, не так, как в обыденной жизни, что Горький не знает народа, а он сам знает. Он говорил, что Горький злой, причем, говорил ему прямо в лицо об этом. Толстой дал ему такую формулу: что Максим ходит, досматривает и обо всем докладывает своему личному Богу, а Бог у него не тот, что у нас.

Встречи с Горьким

Писатели в дальнейшем часто встречались в Крыму, когда Горький жил в Олеизе, а Толстой в Гаспре, недалеко от Ялты. Встречи были не всегда благостные. Чехов тогда подметил, чтостарик ревнует его, и добавил, что это отношение просто удивительно.

На самом деле Толстой не испытывал никакой ревности к чужой славе. В стране и во всем мире Толстого знали намного больше, больше уважали и читали вдумчивее. У него были толпы последователей, причем довольно серьезных, которые изменили свою жизнь в угоду учению классика.

Полагается, что Толстой не доверял Горькому по иной причине – он видел, что этот писатель ищет нового человека, отрицая напрочь прежнего, причем не только в социальном смысле, но и в антропологическом. Он желает другого труда, другого брака, иного творчества, которое с большей активностью вторгнется в мир. А вот о смерти он вовсе не говорит, кроме того, он верит, что ее можно изгнать из мира. В это время Толстой потратил много сил на примирение с ней. Возможно, именно Лев Николаевич стал последним защитником человека прежнего, не жаждущего антропологических переворотов.